– Мне кажется, ты прав. В особенности теперь, когда ты это сказал. Да, я уверен. Твоя догадка выглядит вполне логичной – ведь если бы во время настоящего патрулирования мы оказались перед таким пустяковым препятствием, неужели бы нам пришло в голову строить мост, чтобы переправиться на другой берег?

– Да, мы бы перешли ручей вброд, – рассеянно кивнул я.

Наконец я понял, что меня тревожит. Я хотел, чтобы хотя бы один из моих товарищей увидел во мне настоящего лидера. Пусть даже Горд. Интересно, а отдал ли Моу такой же приказ Тристу? Уж слишком легко Трист отказался от почетной роли командира. Живот скрутило болезненным спазмом, сердце сжалось. Так вот что означали эти слова! Никто из моих товарищей не видел во мне командира по той простой причине, что я им и не был.

Дальше мы поднимались молча. Я переоделся в запасную форму и решил принять предложение Горда. Мое мрачное расположение духа резко контрастировало с приподнятым настроением остальных кадетов. Несмотря на угрозу исключения, они явно решили забыть о своих тревогах. Они переодевались, чтобы всем вместе отправиться в Старый Тарес, и возбужденно обсуждали планы на предстоящий праздник. На Большой площади на всю ночь откроется ночная ярмарка, где будут продавать всякие замечательные вещи по очень невысоким ценам. Рядом поставят шатер передвижного цирка. Все с нетерпением ждали выступлений жонглеров, акробатов, укрощенных диких зверей и всяческих уродов. Кадеты чистили парадную форму и считали деньги. Я чувствовал себя чужим среди них, а потому без сожаления покинул Карнестон-Хаус и направился в кабинет капитана Моу. Никто даже не заметил моего ухода, никто не поинтересовался, зачем меня вызвал преподаватель.

Солнце успело спрятаться за далекими горами, и заметно похолодало. Меня со всех сторон окружали серый снег и черные деревья. Тусклый свет фонарей лишь делал вид, что разгоняет сгущающиеся сумерки. Мне казалось, что я путешествую с острова на остров, и мне вдруг вспомнился сон, в котором я впервые встретил древесного стража. Накануне Темного Вечера подобные мысли не могли не вызвать страха, и я вздрогнул. Моу ждал меня в своем кабинете. Дверь оставалась приоткрытой. Я постучал и подождал, пока он разрешит мне войти. Я отдал честь и остался стоять возле двери. Капитан жестом предложил мне сесть. В кабинете было холодно, как и во всем здании, но Моу, что удивительно, нисколько не замерз. Он отложил в сторону стопку бумаг, вздохнул и приветливо улыбнулся.

– Ну, кадет Бурвиль, ты выглядишь немного чище, чем во время нашей последней встречи.

Я не нашел в себе сил улыбнуться в ответ. Меня одолевали дурные предчувствия.

– Да, сэр. – Мой безжизненный голос поразил даже меня самого.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, а потом вновь обратился к лежащим перед ним бумагам. Выровняв стопку, Моу спросил:

– Ты помнишь наш разговор о твоем будущем?

– Да, сэр.

– И мое предложение по-прежнему тебя не привлекает?

– Не могу сказать, что мое мнение изменилось, сэр.

Он облизнул губы и снова вздохнул. Откинувшись на спинку стула, капитан посмотрел мне в глаза. Мне вдруг почудилось, что Моу раздвинул разделявший нас занавес.

– Человеку часто приходится сталкиваться со сложными проблемами, Бурвиль. Когда под его началом оказывается группа способных молодых людей и его решения могут оказать серьезное влияние на их будущее, он встает перед, возможно, самым трудным выбором в своей жизни. Я уверен, что до тебя дошли слухи о предстоящем отчислении. Кадеты всегда узнают подобные вещи. Не понимаю, почему мы делаем вид, будто это тайна.

Я ничего не ответил, и он продолжал:

– Военные меняются. Иначе быть не может. Твой собственный отец, принимая живейшее участие в создании Академии, сам участвовал в этих изменениях. И теперь, когда Академия успешно функционирует и для того, чтобы стать офицером, требуется ее закончить, образование становится более важным фактором, чем происхождение. Ты должен понимать, что эта идея не пользуется популярностью. Однако мы потерпели поражение в войне с Поющими землями. Жестокое поражение. Мы слишком долго цеплялись за наши традиции. Во время сражений мы размещали пехоту, флот и каваллу так, словно продолжали воевать при помощи мечей, копий и катапульт. Мы говорили, что сыновья-солдаты – солдаты по рождению. Нам представлялась глупой сама мысль о том, что их необходимо обучать.

Считалось, что сыновья-солдаты из аристократических семей обладают врожденными военными талантами и не нуждаются ни в каких наставниках. В те дни чины либо покупали, либо передавали по наследству, а обучение, которое получали наши офицеры, было направлено на воспитание духа и никоим образом не затрагивало такие аспекты, как стратегия и тактика ведения боевых действий. Шесть месяцев подготовки – и молодые лейтенанты готовы к службе. Военная школа! Невозможно придумать более неудачного названия! Уж лучше было назвать ее «Клубом джентльменов». Умение разбираться в вине и играть в карты считалось более полезным, чем навыки перемещения войск по пересеченной местности.

Но теперь мы сперва учим вас и только потом отсылаем в армию. Но вскоре стало ясно, что сыновья боевых лордов продвигаются по службе быстрее своих кузенов из семей старой аристократии. Мы знаем массу примеров того, как простые солдаты начинают командовать сыновьями из благородных семей. Генерал Бродг, назначенный командующим армиями востока, – сын простого солдата. Это очень многим пришлось не по вкусу, Бурвиль. Мы столкнулись с явными противоречиями.

Слова капитана меня ошеломили. Тем не менее я кивнул, хотя все еще не понимал, к чему он ведет.

– Итак, мы изменились, – повторил он и скрестил руки на груди. – И это привело нас к победе, во всяком случае в войне с обитателями равнин. Еще неизвестно, насколько успешно мы сможем воевать с Поющими землями, если у нас появится такая возможность. Кое-кто считает, что это необходимо, а король попусту теряет время, двигаясь в сторону Рубежных гор. Им не нравится, что он строит тракт, ведущий к далекому краю. Они полагают, что нам следует собрать все силы и направить их против обитателей Поющих земель, чтобы вернуть побережье и порты.

Я молчал.

– Ну а какое твое мнение по данному вопросу, кадет Бурвиль? – осведомился капитан Моу.

– Не думаю, что я могу ставить под сомнение намерения своего короля, сэр. Тракт свяжет восток и запад нашей страны, по нему станут перевозить товары, в которых нуждаются и старые аристократы, и новые, и простые люди.

Капитан задумчиво кивнул, и на его лице появилась кислая улыбка.

– Так должен говорить истинный сын-солдат из новой аристократии, кадет. Королевский тракт, новые порты, перспектива оживленной торговли – все это может обогатить твою семью сверх самых смелых ожиданий твоего отца. Но как быть со старой аристократией, потерявшей очень ценные владения, когда отец короля Тровена уступил западное побережье Поющим землям? Как быть с теми лордами, что вынуждены теперь жить в бедности, лишившись доходов с территорий, составлявших основу их благосостояния? Ты когда-нибудь думал о них?

Конечно нет. Видимо, ответ отразился на моем лице, поскольку Моу кивнул. Затем он заговорил, тщательно подбирая слова.

– Здесь, в Академии, мы стараемся соблюдать равновесие. Конечно, король есть король. Военные ему подчиняются. Однако в самой армии командуют сыновья старой и новой аристократии. Каждый год появляется ограниченное число вакансий. Если их займет слишком много сыновей старой аристократии, армия будет склоняться в одну сторону. Если же в ней окажется слишком много сыновей боевых лордов – то в другую. Начальство Академии не пытается влиять на политику. У нас иная задача – сделать все, чтобы армия находилась в состоянии равновесия. Клянусь, это правда.

Я ответил не менее осторожно, прекрасно понимая, что мои слова недостаточно уважительны и меня запросто могут за них выгнать из Академии. Но я понимал, что обязан их сказать.

– Именно по этой причине начальство намерено исключить один дозор сыновей новой аристократии. Чтобы в выпуске нашего курса преобладали сыновья старой аристократии, ибо в армии наметился перевес офицеров, выходцев из семей боевых лордов.